Хоршев ударил почти без замаха. Мощный тычок в живот впечатал Вадю в железные прутья кровати. Он обмяк и повалился лицом вперед. Атлет одной рукой взял свою жертву за волосы и приподнял, всматриваясь в искаженное мукой лицо.
- Не надо… пусти…
Резким движением он сбросил Индина на пол. Тот лежал на боку, согнувшись пополам и корчился от нестерпимой боли. Вдруг его вырвало. Хоршев поморщился, - Фу, свинья! - Затем ногой вдавил лицо лежащего в лужу блевотины.
- Ну ты что делаешь-то вообще?! - попробовал вмешаться Кутьян.
Шер-Хан быстро подошел к нему и с размаху залепил тяжелой ладонью. Страшный удар отбросил пацана к стене. Он сильно стукнулся головой и потерял сознание. Его лицо стала заливать кровь.
- Еще кто хочет побалакать с тигром?

Парализованные страхом Шарков, Данилин и Боков только замотали головами. По их лицам потекли слезы.
- Тогда все на пол! Быстро!!!
- Не бей… не надо…
Они разревелись как малыши и, давясь слезами и соплями, стали укладываться на полу.
- Вот так хорошо. - Хоршев с грохотом сошвырнул Кутьяна с кровати. Затем повернулся к своим товарищам.
- Ну что, теперь вы!
Потрясенные увиденным, те стояли словно загипнотизированные и не могли даже пошевельнуться.
- Ну!
Шер-Хан схватил Ампилова за руку и подтолкнул. Витька медлил пару мгновений, затем размахнулся ногой и со всей силы пнул Кутьяна в бок. Затем еще раз и еще. Тот только дергался.
- ВПЕРЕД, ВОЛЧАТА!!!

И они бросились вперед. Началось самое жуткое избиение, какого еще не видели эти старые стены. На беззащитные тела обрушился ураган ударов. Они сыпались со всех сторон, им не было конца. Пацаны словно обезумели. Они били, били и били, рыча от ярости. Вся злоба, вся ненависть, накопленная за долгие годы унижений, вырвалась наружу и бушевала, раскаленная добела.

Хоршев стоял у самого выхода, наблюдая одновременно за дракой и за коридором. Привлеченные шумом и криками, из палат высовывались испуганные головы. Он махал на них руками. - Назад, назад! - и те мгновенно исчезали снова.

Пол в «палате смерти» уже был залит кровью. Волчата подскальзывались, падали и уже лежа продолжали наносить удары, царапали и даже кусали.
- Все, хорош! Хватит с них. - Хоршев подошел к осатаневшим драчунам и оттащил их от окровавленных неподвижных жертв. - Пошли дальше. У нас еще много работы.
И началось то жуткое шествие, которое навечно вошло в анналы школьной истории как «Варфоломеевская ночь».

Разъяренные волчата, впервые вкусившие крови, шли по коридору, обходя палату за палатой. Врываясь в спальни, они включали свет и глядели на помертвевших ребят бешеными глазами. С ног до головы заляпанные кровью, рычащие от злости, они представляли собой зрелище настолько жуткое, что присутствие Шер-Хана уже не было столь необходимым. Никто и не думал сопротивляться.
- Этот!
Один из них тыкал пальцем, и вся свора набрасывалась на очередного обидчика. Через минуту остервенелой бойни, бросив на полу начисто вырубленную жертву, каратели переходили к следующей…

Алешка Малышев-Малыш, замерев, слушал как затаптывали кого-то в соседней палате. Оттуда неслись звуки ударов, крики бьющих и стоны избиваемого. - Следующие мы, - обреченно подумал он и посмотрел на соседей. Там царила полная паника. Санька Романцев по прозвище Романэс сжался в комок и ревел как белуга. Он-то никогда не упускал случая обозвать бибика или дать тому пинка. И сейчас понимал, что его-то уж точно не пропустят мимо. В попытке спастись он полез под кровать.

В дверях появилась огромная тень. Хоршев всматривался в темноту, затем включил свет и встал у прохода. В спальню по одному вбежали запыхавшиеся волчата. Шумно дыша, они стали оглядывать комнату.
- Где Романэс? - Белов подбежал к ближайшей койке и схватил лежащего там за горло. - Где Романэс??? Задушу, гаденыш!
Обмочившийся и обделавшийся Грузило трясущейся рукой показал под кровать. Волчата бросились туда и поволокли обреченного пацана наружу. Он цеплялся за ножки кровати, кричал и плакал, умоляя о пощаде. На него обрушился шквал ударов. Молотили ногами, кулаками и всем, что попадется под руку. Серый схватился за волосы и что есть силы бил его головой о раму. - Ссука!... Сука!...

- Хорош с этим! - Хоршев держал все под контролем. Опытным глазом он четко определял момент, когда надо остановиться, чтобы избежать непоправимых последствий. - Кто следующий?
Они стали оглядывать койки. Это была тяжелая минута. Обитатели палаты, трепеща, наблюдали, как палачи водят по ним глазами, выбирая новую жертву. Малыш вдруг с содроганием заметил, что Ампилов уставился прямо на него.
- Вить, ты что? Ты же знаешь, я никогда… Ты же знаешь...

Тот смотрел словно невидящими глазами. Казалось, он даже не замечал Малыша. Вдруг он запрокинул голову кверху и завыл по-волчьи.
- У-у-у...
Свои и чужие оторопело смотрели на волченка. А он, не видя никого вокруг, все продолжал свой одинокий вой. И вдруг рядом раздался еще один. Черныш подхватил звериную песню друга. И тут же подключились еще двое.
- У-у-у… У-у-у-у...
Звуки волчьей песни неслись по коридорам корпуса, отражаясь эхом от высоких потолков старого здания.

В одноэтажном здании лазарета-изолятора, неподалеку от спального корпуса, горел свет. Нина Федоровна сидела на стуле и устало смотрела, как дежурный врач уже битых полчаса хлопочет над двумя ребятами. Она очень перепугалась, когда после отбоя дети постучались к ней и, держась за животы, заявили, что они отравились чем-то. Это было недопустимое ЧП для санаторной школы, и оно грозило весьма неприятными последствиями в лице неизбежных комиссий и проверок.

Врач, Нинель Сергеевна, никак не могла определить причину болезни. Она щупала ребятам животы, простукивала и тискала их, давала таблетки и микстуры. Но те по-прежнему держались за животы и корчились от боли.
Несколько раз до воспитателя доносились какие-то непонятные звуки. Она выглядывала в окно, пытаясь понять их причину, но ничего не замечала. Один раз ей даже показалось, что она слышит волчий вой. Это было уже совсем странно. Нина Федоровна подумала, что возможно у нее просто срыв на нервной почве. Она вообще была дама легко ранимая и раздражительная. - Видно, мне самой надо немного подлечиться, - решила она.

Вдруг дверь изолятора открылась, в коридоре послышались бегущие шаги, и в процедурную влетел Онохин из шестого класса. Он остановился, задыхаясь.
- Там… там… убивают!!!

В учительской комнате царило предгрозовое молчание. Случившееся ночью ЧП было абсолютно выходящим за все допустимые рамки. Еще никогда за многолетнюю историю школы в ее стенах не случалось столь грандиозного погрома. И с такими тяжелыми последствиями. Одиннадцать ребят, избитых до неузнаваемости, лежали сейчас в лазарете. Срочно пришлось вызывать второго врача, и сейчас они без устали хлопотали над пострадавшими, накладывая повязки и компрессы.

«Комиссия по расследованию» была в полном сборе. Директор, завуч, классный руководитель и одураченная Нина Федоровна расселись по столам и с негодованием смотрели на виновников ночного происшествия. Их было четверо. Главный организатор побоища дожидался в коридоре, с ним решили разобраться отдельно.

- Вы хоть понимаете, ЧТО вы натворили? - начала завуч, суровая дама в очках, многие годы являвшаяся высшей инстанцией для всех школьных разборок.
- Понимаем, Юлия Ивановна, простите нас...
Четверо подростков, все как один с забинтованными кистями, насупленно глядели на грозную комиссию. В них не было и тени благоговейного страха, присущего для ребят, вызываемых на ковер. Прошедшая ночь полностью переменила их души, вывернула на изнанку. Они стали другими. Тихие безответные «бибики» канули в прошлое, исчезли навсегда. Сейчас перед школьной комиссией стояли хитрые жестокие отморозки, волчата, уже вкусившие первой крови и не желавшие останавливаться...

Глубокой ночью, после того как все улеглось, они вместе со своим лидером вели серьезный разговор.
- Короче так, - наставлял их Андрей. - Вы все берите на себя. Вам все равно ничего не сделают. Поругают и все. А меня запросто могут попереть. Мне вообще-то по барабану, но я не хочу вас бросать. Мало ли что. Понятно вам?
- Конечно, босс. Мы ж не дураки, понимаем.
- Вот и ладненько. Короче, стойте на том, что сами все заделали. А я типа вообще не при делах. Даже отговаривал вас. Но вы меня не слушались. - Хоршев весело осклабился. - И вообще я все время вас оттаскивал, защищал этих козлов.
- А что, так и было, - Серый хитро подмигнул. - Так, пацаны? - Пацаны закивали головами.
- Ну, в общем договорились. Остались только индюки. С ними надо будет побалакать… А теперь слушайте меня внимательно.

Хоршев замолчал и пристально посмотрел на притихших друзей. Те уже поняли, что сейчас им скажут что-то очень важное и напряженно ждали.
- Это было ваше боевое крещение. Все сделали как надо, в лучшем виде. Вы теперича крутые пацаны. Вы теперь волчата. И зовут вас… - Он поднял руку и стал поочередно тыкать пальцем в ребят. - Серый. Белый. Черныш. - Хоршев посмотрел на Ампилова и ухмыльнулся. - Ну а ты, Витек, как самый мудрый - Акела…

Во время утренней зарядки двое волчат незаметно отделились от общей группы и направились к изолятору. Они шли вдоль стены здания и, поднимаясь на цыпочки, осторожно заглядывали в окна палат. Найдя нужную, тихонько постучали по стеклу.
В окне появилась забинтованная голова. Увидев стучавших, она выпучила глаза и замерла испуганно.
- Боков, открой! Ур-род…
Ампилов жестами показал, чтобы тот открыл окно. Боков повиновался, и стекло приоткрылось.
- Слушай сюда и передай другим. Вас били мы. Шер-Хан вообще не при делах. Он только смотрел. И нас оттаскивал. Усек? - Голова послушно закивала. - Если чо вякнете про него, можете сразу могилы копать. Тебе ясно?
- Ясно, Витек, скажем как надо, - Боков с трудом шевелил разбитыми губами.
- Я тебе не Витек! Еще раз так скажешь - вообще ур-рою!
- А… а как же тогда?
- Я - Акела!
Послышались шаги медсестры.
- Ты зачем с постели встал? Зачем окно открыл? Ну-ка быстро ложись!
Волчата быстро рванули обратно на зарядку ...

- Какова роль Хоршева во всем этом? - спросил вдруг директор. Это был крупный седоватый мужчина, полковник в отставке.
- А чего за роль?
- Ведь это он был организатором драки?
Ребята твердо стояли на своем. Они клялись и божились, что Андрей даже и не думал их подговаривать. Напротив, всячески пытался их удержать, оттаскивал и разнимал. И вообще, если бы не он, то еще неизвестно, чем бы дело закончилось. - Вы же знаете, что он никого даже пальцем не тронул!

- Сережа, вот ты скажи, - Альбина Леонидовна обратилась к Пикину. - А почему вы раньше никогда не дрались. А именно вчера, когда Хоршев приехал.
- Да мы уж давно собирались. Вы же сами нас всегда учили, чтоб сдачи давали. Просто вот Андрей приехал. Такой сильный, ничего не боится. Мы и подумали - а мы чем хуже?! А он ничего не подговаривал.
- А чего же вы тогда шушукались весь вечер?
- А мы ему про наших девчонок рассказывали, ну анекдоты тоже …

Взрослые замолчали. Они никак не могли уличить ребят. Альбина Леонидовна чувствовала во всем этом тяжелую руку Хоршева. Она вспомнила их вчерашнюю беседу. Сегодня все повторилось, все та же непробиваемая стена лжи. Она уже поговорила в лазарете с избитыми. Все в один голос утверждали, что Хоршев никого не трогал, он действительно просто смотрел и даже оттаскивал разбушевавшихся драчунов. Индин вообще отказался говорить и только ревел в подушку.

- Так, теперь слушайте и запоминайте. - Альберт Владимирович в сердцах ударил ладонью по столу. - То, что произошло - мерзость! Это больше не должно повториться никогда. Слышите? - Никогда! Если мы вас не исключаем из школы, то только потому что знаем, как вам было тяжело все эти годы. И эти ребята сами во многом виноваты. Но! Только попробуйте повторить что-то подобное. Исключу в этот же день. С волчьей характеристикой. Так и знайте! А теперь уходите. Видеть вас не хочу!

Выходя из двери учительской, ребята встретили ожидавшего своей очереди Хоршева. Они весело подмигивали своему вожаку, давая понять, что все в порядке.
- Заходи, Андрей, - позвала его классная. Он вошел в комнату и остановился посередине, глядя куда-то вверх.
- Смотри мне в глаза! - Директор резко встал из-за стола и подошел к нему. - А теперь слушай ты. Я не буду задавать тебе вопросов, потому что знаю все твои ответы. Не бил, не трогал, не подговаривал… Но! Мы все прекрасно понимаем - кто эту бойню организовал. И кто подучил этих двоих симулянтов. И ты это знаешь. Ты зачем к нам вернулся? Мстить? Отвечай!
- Я учиться приехал, Альберт Владимирович. Извините, что так получилось. Я не хотел.
- Мне очень хочется в это верить. Хотя и трудно. - Директор продолжал уже более спокойным тоном. - Андрей. То, что ты решил помочь своим друзьям, не забыл их - это даже похвально. Но такие методы - вещь абсолютно неприемлемая. И в нашей школе ничего подобного, даже похожего повториться не должно. Я говорю с тобой, потому что ребята тебя послушают. Ты должен дать мне слово, что вы не будете больше никого избивать. Ты даешь слово?

Хоршев на мгновение задумался, затем твердо произнес:
- Альберт Владимирович, я не могу говорить за ребят. Они ведь мне друзья, а не шестерки. Я не могу им приказывать. А за себя дать слово могу. Никого не трону. Только пусть сами не лезут.
- Не думаю, чтобы кто-то полез на тебя. Ладно, слово принимается. Можешь идти.
Когда за Хоршевым закрылась дверь, директор сказал, обращаясь ко всем:
- Почему-то мне кажется, что ему можно доверять.

Наступило долгожданное воскресенье. В этот день родители навещали детей, привозили им гостинцы, сладости. Вообще с гостинцами, которые в лесной назывались посылками, была отдельная история. Сразу же после отъезда родителей, посылки сдавались на хранение классной даме и запирались в шкаф. Один раз в день, перед началом «домашки», дети имели право взять себе немного. Остальное запиралось обратно под замок. Смысл такого жесткого контроля был в том, чтобы они не объедались сладким и сохраняли место в желудке для текущего приема пищи.

В это выходное утро свободные от уроков ученики старались не выходить из здания, дожидаясь прихода родителей. Одни смотрели телевизор, другие расслаблялись в комнате отдыха. Гулять на улицу пошли в основном «неблагополучные» - те, кто не ждал гостей или вообще не хотел их видеть. Но основная часть детей прочно сидела по классам, опасаясь, что папы и мамы могут их не сыскать.

Альбина Леонидовна посмотрела на свой сильно поредевший класс и вздохнула. Целых восемь пустующих мест! Их злополучные хозяева вместе с тремя шестиклассниками сейчас лежали по палатам изолятора. И похоже, еще не скоро вернутся назад. Новоявленные волчата отделали их на славу. На теле избитых практически не было живого места. Один сплошной синяк. Просто повезло, что все еще так закончилось. Не было ни сломанных ребер, ни выбитых глаз. Счастье, что у этих зверят пока еще силенок маловато. Классная содрогнулась, представив, как если бы в побоище принял участие сам Хоршев. - Да-а, вы бы сейчас не в изоляторе лежали…

В классе царило приподнятое воскресное настроение. Дети весело смеялись, играли в какие-то только им понятные игры, бродили по классу. Девчонки как всегда о чем-то шептались, разбившись на маленькие группки. Некоторые читали или рисовали. Немногие уцелевшие ребята занимались своими делами, расположившись подальше от страшной «камчатки».

Новые хозяева класса, словно неразлучные братья, расположились кучкой на двух партах и что-то сосредоточенно обсуждали вполголоса и даже записывали. В центре внимания как всегда был боготворимый ими вожак. Поводя широченными плечами, Хоршев со знанием дела объяснял своим друзьям - что надо запросить у родителей:
- Так, записывайте. Первое. Есть такое детское питание. Называется «белковый энпит». Продается в упаковках по полкило. Стоит недорого. Пусть родичи достанут его по-любому. Там сорок пять процентов белка. Не бог весть что, но для начала сойдет. Крутые смеси они все равно не достанут. Пишите: две упаковки в неделю. Это для начала, потом по три будет. Хранить будем у твоей бабули, Черныш. Никому об этом ни слова, а то запретят.

- Второе. Поливитамины. Они так и называются. Пусть купят вам по упаковке. Очень полезная вещь при больших нагрузках.
- Третье. Насчет посылок. Кончайте жрать конфеты и пряники. Не маленькие уже. Пусть привозят орехи. Лучше грецкие, но вообще любые сойдут. Чем больше - тем лучше. Изюм тоже хорошо. Можно меду немного. Но не увлекаться.
- И самое главное. Гантели. Пусть привезут вам гантели. В идеале нужны разборные, но у них слишком большой шаг, тяжеловаты пока для вас. Пусть купят набор. Кило, два и четыре. Ну или примерно такие - короче, что найдут. Но не меньше трех пар. Тогда уже можно будет нормально работать…

Сопя от усердия, ребята старательно записывали, стараясь не пропустить ни слова. Сегодня утром Шер-Хан пообещал заняться их здоровьем и «сделать из них людей».
- Хотите быть как я? - Будете! Ну не совсем такими конечно, но около того. Но для этого, пацаны, надо будет нехило повкалывать. И не один месяц. Вам это надо? - ребята восторженно зашумели, кивая головами. - Ну тогда слушайтесь меня и делайте что скажу…

Девчонки хихикали и перешептывались, поглядывая на странный «семинар». Они упорно заигрывали, пытаясь обратить на себя внимание героев «варфоломеевской ночи». Старые друзья уже стали неинтересны, да и большинство их сейчас лежало на койках.
- Смотрите, смотрите! Этот, как его сейчас… Акела что ли? - даже язык высунул!
Катя Ларина - очень авторитетная девочка и вторая красавица после Майи обняла за плечи свою соседку и нарочито громко рассмеялась. Хоршев непонимающе взглянул на нее и снова стал диктовать.
- Ой-ой, как посмотрел-то! Прямо вся испугалась…

Майя сидела одна за партой и как обычно читала книгу. Но вовсе не рыцарские подвиги Айвенго занимали ее мысли в данную минуту. Вот уже четыре дня прошло, как появился в их классе необычный новичок. И за все дни Хоршев ни разу даже не взглянул на нее. Уму непостижимо! У него вообще глаза-то есть? Одно утешение, что он совсем на девчонок не смотрит. Целыми днями возится с этими бешеными, прямо не отходит от них!

Она вздохнула. - Ну почему ей так не везет? В кои-то веки появился интересный парень, так и то… Майя достала зеркальце. В нем она увидела красивое нежное лицо с большими темными глазами. - И чего тебе еще надобно, Андрюша? …

Постепенно стали прибывать родители. Папы и мамы заходили в класс и, поздоровавшись с воспитателем, уводили детей на улицу. В этот день перед Альбиной Леонидовной стояла очень непростая задача - разбираться с родителями обеих сторон, как пострадавшей, так и «победившей». Она решила разделить стороны и назначила встречи в учительской на разное время.

- Вот так это все и было...
Воспитательница закончила рассказ и устало откинулась на спинку стула. Она чувствовала себя совершенно измотанной. Час назад она и специально прибывшая завуч Юлия Ивановна имели тяжелейший разговор с родителями избитых учеников. Те, навестив свои чада в лазарете, пришли в полный ужас и буквально в истерике высказывали свои претензии к школе, к воспитателям и к ученикам.
- Это что ж такое?! - Плакала мать Кутьяна. - Ведь Сашка весь в бинтах лежит. Одни глаза только видно! Что же это за зверье такое?
- Мы своего Игорька в школу отдавали, а не в колонию!
- Мы требуем наказания! Пусть накажут! - Романцев-старший возмущенно потрясал руками.

Успокаивать их пришлось долго и трудно. Разошедшиеся родители не внимали никаким доводам и ничего не хотели слушать. Наконец завуч, не выдержав, по-директорски хлопнула ладонью.
- Так, а теперь, уважаемые родители, слушайте меня внимательно! Вы требуете, чтобы мы исключили этих ребят? Хорошо! Но только тогда мы исключим и ваших детей! Вас устраивает такое статус-кво?
- Это с какой стати? Не понимаем. Их же избили, и их же…
- Я объясню. Вы все прекрасно знаете, что ваши чада уже много лет издевались над другими. Аж с третьего класса. Вы это прекрасно знаете, потому что много раз в этой самой комнате и я, и Альбина Леонидовна просили вас урезонить своих агрессоров. Вот за многолетнее издевательство над слабыми мы их и исключим!
- Простите, вы что же, одобряете то, что произошло?
Романцев-папа сильно сбавил тон. Исключения все боялись как огня.
- Ни в коем случае. У нас уже был серьезнейший разговор с ребятами. Они официально предупреждены директором о неминуемом исключении при повторении чего-либо подобного...
Мать Шаркова обреченно развела руками:
- Значит будем ждать, пока они не убьют кого-нибудь…

Выслушав рассказ Альбины Леонидовны, родители «противной стороны» потрясенно молчали. Они никак не могли осознать случившееся. Все это настолько не укладывалось в голове, что мамы и папы только переглядывались друг с другом, не в силах вымолвить хотя бы слово.
- А ведь ничего не сказал, ни словечка, дрянь такая! - наконец подал голос отец Белова. В его голосе сквозило плохо скрываемое восхищение сыном.
- И мне ничего!
- И мы в первый раз слышим…
- А я-то спросила, почему бинты на руках? Опять били, что ли? Нет, говорит, об асфальт ободрался.
- А мне сказал, что с дерева упал…

Родители возбужденно обсуждали сенсацию.
- То-то я смотрю, он совсем другой стал. Прямо не узнать. Плечи расправил, грудь колесом, руки в карманах…
- Ни на что больше не жалуется, все у него нормально.
- А я никак не пойму, почему нас все обходят? Идем по дорожке, навстречу трое ребят. Так они за двадцать метров свернули и обошли нас…
Родители Хоршева сидели молча, обхватив ладонями головы. Они-то как раз и ожидали чего-то в этом роде. Их отчасти утешало лишь то, что по словам классного руководителя, Андрюша лично сам никого не бил. - И то слава богу!

- Товарищи родители, товарищи родители! Прошу внимания. - Классная снова взяла инициативу в свои руки. - Я просила вас собраться не только для того, чтобы ввести в курс произошедшего. У меня к вам огромная просьба. Пожалуйста, поговорите с ребятами. Я, конечно, помню все наши предыдущие разговоры, понимаю ваши чувства. Можете мне ничего не объяснять. Я тоже считаю, что те хулиганы получили по заслугам. Но жизнь-то продолжается. И теперь уже ваших ребят все боятся. Они называют себя волчатами. А дети между собой зовут их «бешеные». Я очень прошу вас объяснить им, чтобы остановились. Хватит и того, что уже случилось. Они отомстили с лихвой, вот пусть на этом и остановятся. В противном случае мы будем вынуждены принять меры…

На выходе из учительской слегка ошалевших родителей встретили четверо «бойцов». С видом нашкодивших котят они пялились в пол, сжимая в карманах исписанные тетрадные листки.

- Калим-бам-ба!
- На что слуга?
- Починяем рукава!
- На какие бока?
- На пятые, десятые… нам Малышева сюда!

Стоял теплый январский вечер. Густо валил снег. Большие влажные снежинки непрерывным потоком падали на разгоряченные лица детей. Семиклассники санаторной школы, разделившись на две команды, самозабвенно играли в одну из своих любимых забав. Альбина Леонидовна стояла рядом и с удовольствием вдыхала свежий лесной воздух.

Малыш вышел из строя и приготовился к броску. В его задачу входило - разбежавшись, прорвать линию сцепившихся рук вражеской команды. В случае успеха он имел право увести с собой одного из тех двоих, чья цепь была разорвана. Он посмотрел напротив, ища глазами Наташу Терехову. Она стояла между своей подругой Майей и Олегом Шевчуком. Малыш на мгновенье задумался - с какой стороны прорываться? Ему очень хотелось увести Наташу с собой. Когда еще тебя снова вызовут? Но прорываться меж двух девчонок было «позорно» для пацана. И Малыш решительно показал рукой нужное направление.

Ему не повезло. Сильно разбежавшись, он рванул вперед с твердым намерением прорваться. Но в самый последний момент, услышав испуганное «Ой!», парень резко сбросил скорость и подался в сторону Шевчука. Тот «принял его на грудь» и устоял на ногах.
- Не попал, не попал! - весело смеялась шеренга противников. Малыш расстроенно посмотрел на счастливую Терехову и уныло побрел в самый край строя присоединяться…

Из-за деревьев показались пять темных фигур. Они остановились неподалеку от сверстников и стали снисходительно наблюдать за играющими, негромко обсуждая их успехи и неудачи.
- Да, Малышонок, мало каши ел!
- А энпита вообще не ел, - улыбнулся Черныш.
- Он Наташку похачивает. Я давно заметил, - вмешался Акела. - Вообще она ничего. Симпотная. Я бы ей вдулил…
- Еще с полгодика, - хохотнул Хоршев, - и все эти ляльки вообще будут у вас автографы просить. - Все четверо довольно заухмылялись.
Они никогда не принимали участия в общих играх, довольствуясь своим обществом. Раньше их просто не приглашали. А теперь волчата, став полновластными царьками едва ли не всей школы, сами считали ниже своего достоинства участвовать в общих забавах.

За прошедшие три месяца они крепко поправились. Непрерывные «качалки» в домике уборщицы и усиленное питание дали свой результат. Ребята прибавили по несколько килограммов в весе, окрепли и стали шире в плечах. И теперь эта спаянная боевая четверка уже сама по себе представляла достаточно грозную силу.

В школе их называли бешеными, боялись и ненавидели. Волчата стали настоящим бедствием для учеников всех средних классов, кроме восьмого. Малышню они не трогали, считая это несолидным. А вот сверстникам доставалось нещадно. Бывшие бибигоны без устали вымещали на них свою многолетнюю злобу. Они щедро раздавали налево и направо удары и пинки, тычки и плюхи, «пиявки» и подзатыльники. Особенно доставалось бывшим обидчикам, в частности «индюшатам».

В первый же день, как поправившихся ребят выпустили из лазарета, волчата отвели Индина и его четверых товарищей на известную поляну. Придя на место, велели встать на карачки. Полностью раздавленные, сломленные морально «индюшата» не сопротивлялись и покорно выполняли все, что от них требовали. Затем бешеные долго и жестоко били им пинков по задницам. И отпустили, потребовав молчать под угрозой немедленной расправы.

Хоршев с одобрением смотрел на «подвиги» своих друзей, хотя сам в них участия не принимал. И вовсе не потому, что был «подобрее». Просто он ощущал себя как бы взрослым, и все остальные школьники, включая старших, казались ему мелочью пузатой, шантрапой, недостойной внимания. Так что слово, данное директору, он держал. И в отличие от бешеных, его не только боялись, но и уважали. Понимая однако, что в какой-то момент этот геркулес может взорваться, и тогда никому вокруг не поздоровится…

- Эй, ребята, идите к нам!
Улыбающаяся Майя махала им рукой и приглашала присоединиться. Играющие оторопели. Затем подружки одна за другой поддержали ее, и вскоре целый девичий хор звал к себе одиноко стоящих однокашников.
- И в самом деле, поиграйте вместе со всеми, - подошла Альбина Леонидовна. - Что вы все одни да одни, как сычи?
Волчата вопросительно посмотрели на своего вожака. Тот пожал плечами, улыбнулся:
- Ну раз все просят, чего отказываться? Пошли, пацаны - схлестнемся!

Шер-Хан с Белым пошли на одну сторону, остальные во главе с Акелой на другую. Они быстро разошлись и вклинились в ряды игроков. Боков робко протянул руку. Силач усмехнулся. - Не ссы! - и схватил его за запястье. С другой стороны за его ладонь взялась Катя Ларина.
- Андрей, ты только меня не раздави, ладно?
Хоршев подмигнул ей. Он не носил перчаток, при его могучем здоровье руки оставались теплыми в любую погоду.
- Не боись…

- Калим-бам-ба! - Игра продолжилась с удвоенным азартом. Глаза девчонок горели. Их давно задевало, что «большая пятерка» совершенно не обращает на них внимания. И вот сейчас появилась возможность хоть как-то пообщаться, может быть даже «подружиться».
- На пятые, десятые… нам Акелу сюда!
Витек вышел вперед, осклабился и неожиданно для всех показал на Хоршева.
- Я к тебе!
Все притихли. Он разбежался и что есть силы прыгнул на руку «большого брата». Раздался восхищенный гул. Хоршев без видимого усилия держал на весу извивающегося волченка. Оба смеялись.
- Ты куда, родной? Ты заблудился, дорогу показать?
- Прости, босс! Я номером ошибся…

Майя никак не могла дождаться, когда ж ее станут вызывать. Она смеялась и веселилась вместе со всеми, но ее мысли были заняты тем, что вечерний час скоро закончится, а она так ничего и не успеет. Несносные девчонки наперебой вызывали волчат, а про нее, всегдашнюю фаворитку, все словно забыли.

- На пятые, десятые… нам Майечку сюда!
Она сделала два шага. Волнение захватило ее. Сердце билось как одержимое. Майя красивым жестом подняла руку и взмахнула ладонью в направлении Хоршева. Тот весело покачал сцепленными руками.
- А не боишься?
Красавица на мгновение встретилась с ним глазами, чуть усмехнулась и стала разбегаться. Все ближе и ближе цепь сплетенных рук. Она устремилась в проем между Хоршевым и Боковым. В последний момент закрыла глаза и… произошло невероятное! Могучая рука вдруг выпустила запястье соседа и несокрушимая цепь разорвалась. Майя непременно бы упала, если б Андрей в последний момент не поддержал ее, обхватив за талию.

- У-у-у! Вот это да! - раздалось вокруг.
Ребята и девчонки шумно выражали свое изумление. - Ну, Майка дает! - Конечно, все понимали, что Хоршев поддался. Но именно это и поражало больше всего. Ибо о нем в школе уже сложилось представление как о человеке без чувств и нервов.
Майя выпрямилась. Глаза ее сияли. Сняв варежки, она взяла Андрея за руку и гордо повела «добычу» за собой...

В небольшом домике дворничихи вовсю шла тренировка. Пятеро голых по пояс ребят, сидя на тахте и табуретках, сосредоточенно поднимали и опускали гантели, опершись локтями о коленки. Сделав по нескольку движений, меняли руку и продолжали упражнение.
- Серый, аккуратнее! Не помогай корпусом, только руками. Спина прямая. И плавнее, без рывков. Вот так.
Хоршев качался вместе со всеми. Только гантели у него были особые, разборные. Максимальный вес каждой достигал почти тридцати килограммов. Мощные бицепсы вздувались при каждом движении.
- Не забывайте, что самое ценное движение - это обратное. Поднять важно, но правильно опустить вдвое важнее. Основной прирост идет именно тогда. Принцип негативных повторений называется.

Волчата с благоговением внимали каждому слову своего наставника. Он словно приоткрыл для них дверь в какой-то новый загадочный мир со своими правилами и законами. Этот новый мир стал как бы их вторым смыслом жизни. Теперь ребята с огромным нетерпением ждали дневного «свободного часа». Боясь потерять хотя бы минуту, они сломя голову бежали в домик Бабы Маши, чтобы к приходу тренера уже все было готово к занятию.

- Сегодня я вам покажу еще кое-что. - Хоршев взял гантелю в руку. - При подъеме веса в самый последний момент доворачивается запястье. Вот так. - Он резко повернул кистью. - Это называется супинация. При этом возрастает усилие на мышцу. Раньше я вам не показывал, рано было, могли потянуться. А теперь будете работать с доворотом.
Атлет довольно покивал головой, глядя как его ученики старательно «доворачивали» руки.
- Кстати, в боксе супинация тоже используется. При этом сила удара удваивается. Скоро займемся рукопашкой, я вам все покажу. Отдохнули? Теперь переходим к спине. Как там ваши широчайшие?
Построив волчат в линию, он пальцами провел по их окрепшим спинам и удовлетворенно хмыкнул.
- Вот, уже намного лучше. Позвоночников не видать. И лопатки не торчат. Слава-те-яйца! Черныш, ты куда позвоночник девал? Он же у тебя торчал как хребет рыбий!
- Ой, щикотно! - Черныш хихикал, поеживаясь. - Прости, шеф, не доглядел я. Потерял хребтину где-то!
Все засмеялись…

Регулярно призжавшие родители не могли нарадоваться на своих детей. Глядя на их крепнущие с каждой неделей фигуры, мамы и папы удивленно качали головами.
- С ума сойти! Всю жизнь хлюпиком был. Кормили, кормили - ничего не помогало. А тут…

К Хоршеву предки относились с большим уважением, всегда ставили его в пример своим. Разговаривали с ним наравне, как со взрослым. Они были страшно благодарны этому силачу за то, что он так круто изменил жизнь их детей. Они вспоминали, сколько было переживаний, сколько пролито слез над избитыми в очередной раз мальчишками. Как трудно было после каникул отправлять детей в ненавистную им школу.
- Вы знаете, мой-то Сережа как-то заплакал. Я его успокаиваю, а он вдруг говорит: - Мама, я не хочу больше жить. Как мне сделать, чтоб поскорее умереть?… - Пикина вытерла платком глаза. - А сегодня знаете, что мне сказал? Говорит, что когда спать ложится, то мечтает, чтобы поскорее начался новый день…

Жизнь у их детей и в самом деле катилась теперь по новым рельсам. Хоршев «поставил» их на режим, гораздо более жесткий, нежели школьный. Напряженные тренировки, сбалансированное питание, полноценный отдых. Отдыху наставник вообще придавал огромное значение.
- Запомните, что мышцы растут только во время отдыха. Самый лучший отдых - это сон. Поэтому нам надо жить по принципу: - Если стоишь, то лучше сядь. Если сидишь, то лучше ляг. Если лежишь, то лучше спи! Если спишь - лучше умри. Шутка! В день тренировок вообще никакой беготни. Каждый джоуль энергии должен попасть в мышцы. Понятно?

Волчата все понимали и усваивали намертво. Отныне тихий час и ночное время превратились в нечто святое и неприкасаемое. Ночные вакханалии ушли в прошлое. Теперь после отбоя на этаже сразу наступала мертвая тишина. Всем спать! Волчата строго следили, чтобы ни один посторонний звук не потревожил их отдыха. И сурово карали нарушителей. После нескольких жестоких трепок никто больше не осмеливался потревожить покой бешеных.

Лиана Казимировна готова была молиться на неожиданных помощников.
- Это просто счастье какое-то! Просто праздник. Я этому Хоршеву руки целовать готова! Наконец хоть нашлись настоящие люди, кто приструнили эту мразь, мерзавцев, этих соплей зеленых!
Ее мнение совершенно не разделяла Вера Федоровна (Вер-Фа). У нее были свои причины ненавидеть зловредного тигра. Хотя она предпочитала об этом помалкивать…

Вер-Фа редко дежурила по ночам, ее специальностью был тихий час. Самая противная и злющая среди всех воспитательниц, она никогда не знала покоя и без устали бродила по коридорам, отлавливая нарушителей. В тот день, в самый разгар дневного отдыха, она как обычно вышла на «охоту». Проходя на цыпочках по коридору, Вер-Фа заглянула в шестую палату.

Как всегда, там все прилежно спали. Кроме Хоршева. Огромный парень уже целый час ворочался на кровати, но желанный сон никак не приходил к нему. - И что за беда? Все люди как люди спят, один я не при делах! - злился он. Вдруг от двери до него донеслось тихое шипение:
- Хоршев, ты почему не спишь? Я сообщу классному руководителю!
Чаша его терпения переполнилась. - Ну все, сука! - Он поднялся с кровати и подошел к противной тетке. Та обалдело уставилась на нарушителя:
- Тебе кто разрешил встать?
Подняв руку, парень схватил ее за горло и слегка сдавил. От потрясения и ужаса глаза мегеры вылезли из орбит и стали похожи на стеклянные. Она пыталась издавать какие-то звуки, но они застревали в ее горле.
- Слушай ты, сука старая! Если ты еще раз сунешь сюда свою харю, я тебе шею сверну как куренку! Поняла? - Вер-Фа только моргала. Она уже успела обмочиться. - И если пикнешь хоть слово, я тебя поймаю и придушу на хер!
Отпустив наконец перепуганную до смерти дежурную, он обернулся назад. На него, широко разинув рты, уставились проснувшиеся ребята. Он поднес палец к губам.
- Т-с-с…
Затем лег на кровать и, полностью удовлетворенный, спокойно уснул.

В санаторной школе не было специального помещения под спортзал. Занятия физкультурой под руководством Модеста Аркадьевича (Моцарта) проходили на «площади» - в центральном школьном коридоре. Ученики бегали по периметру, выполняли нехитрые упражнения, занимались дыхательной гимнастикой. Зимой, если погода была подходящая, то дети получали на складе старенькие лыжи и шли кататься в лес.

В этот январский четверг погода явно подвела. Уже несколько дней стояла оттепель, и снег на лыжне совершенно не годился для катания. Поэтому расстроенные донельзя семиклассники уныло наворачивали трусцой круг за кругом.
- Та-ак, а теперь чуть побыстрее, побыстрее… Еще три кружочка и все…
Учитель внимательно следил, чтобы никто из «особо больных» не переутомился. Уставшие, в основном девочки, постепенно сходили с дистанции и, тяжело дыша, усаживались на стулья.

К концу пробега рядом с мальчишками бежали только Ларина и Майя. Две школьные красавицы, блондинка и брюнетка. Вечные соперницы никак не хотели уступить. Несмотря на то, что обе уже давно устали и задыхались, они наотрез отказывались сойти с «дорожки» и присоединиться к зрителям. Учитель только бессильно разводил руками в ответ на их упрямство.

- Все! Закончили бегать. Всем отдыхать.
Усталые ребята повалились на стулья. Один лишь здоровяк Хоршев спокойно стоял рядом с Модестом и, слегка усмехаясь, поглядывал на вымотавшихся бегунов. Ларина раздраженно посмотрела на Майю. Та отдыхала, устало улыбаясь. - И как она только добежала до конца? - Катя не могла простить ей триумфа на той вечерней игре. Она бы все отдала, чтобы вот так, победительницей, повести этого богатыря за собой.

Тем временем Хоршев о чем-то негромко разговаривал с Модестом. Катя прислушалась. До ее слуха донеслось слово «лыжи». - Вот и ладно, - подумала она, встала и решительно направилась к беседующим.
- Модест Аркадьевич, а когда же мы на лыжи-то пойдем?
Учитель повернулся к ней.
- На следующей неделе, Катюша. Обещали похолодание, так что, я думаю, все будет в порядке.
Хоршев одобрительно смотрел на девушку. Высокая и стройная, в дорогом импортном костюме, она смотрелась просто здорово. Откинув назад длинные белокурые волосы, Ларина задорно улыбнулась ему. Он подмигнул в ответ:
- Молодец, Катюха. Хорошо бегаешь.
Девушка чуть присела и сделала шутливый полупоклон.
- Стараемся!
Эффектно повернувшись, она пошла на место, краем глаза наблюдая за Майей. Та уже не улыбалась и с напряженным лицом следила за демаршем соперницы.
- Так тебе и надо! - злорадно подумала блондинка…

- Так, ребята, внимание! Всем построиться. - Физрук вышел на центр коридора и обратился к ученикам. - Сейчас мы проведем первенство класса по отжиманиям от пола. Участвуют все ребята, без исключения. Победитель получит приз - будет кататься на новых лыжах. Нам вчера завезли три комплекта. С ботинками. Так что вперед!
Ребята не проявили особого энтузиазма. Они уныло сидели, косясь на Хоршева. Сомнений в исходе соревнований ни у кого не было. Физрук рассмеялся.
- Забыл добавить. Андрей, конечно, будет отжиматься отдельно, на рекорд. Один комплект из трех за ним уже забронирован. А третий комплект отдадим девочкам. Я думаю, не будет возражений?

Парни возбужденно зашумели. Вот это другой разговор! Они вставали со стульев и выстраивались в ряд, готовясь к турниру.
- Так, приготовились! - Все легли на пол и заняли исходную позицию. - Начали! И р-раз. И два. И три…
Под равномерный счет Модеста ребята начали отжиматься. - И четыре. И пять… - Чуть ли не половина их сломалась уже на первых движениях. В их числе был толстяк Индин. Под шутки и насмешки девчонок они удрученно отходили в сторону. Остальные продолжали сражаться.
- И - девять. И - десять…
Ребята сдавались один за другим. Оставались в строю только волчата, Кутьян, Шевчук и Малышев. Девочки столпились вокруг, шумно поддерживая того или другого парня. А они продолжали раз за разом выжимать руки под монотонный счет учителя.
- И - четырнадцать. И - пятнадцать…

Малыш старательно отжимался, поглядывая на соседей. Он страшно хотел победить. У себя дома он любил выполнять это упражнение, и поэтому всерьез рассчитывал обойти соперников. В случае успеха он бы уступил право кататься Наташе Тереховой. Ради этого он был готов на все.
- И - девятнадцать. И - двадцать…
Почти одновременно рухнули на пол Шевчук и Кутьян. Под аплодисменты зрителей они с трудом поднялись с пола и, тяжело дыша, направились к стульям. Малыш тоже начал понемногу уставать. Он с тревогой следил за волчатами. - Да что же это? Когда ж они выдохнутся?

При счете двадцать восемь замерли на полу Черныш и Серый. Соперников осталось уже только трое.
- И - тридцать. И - тридцать один…
Малыш сильно устал. У него уже не было сил смотреть по сторонам, и он смог только услышать, как захлопали в ладоши девчонки после «сдачи» Белого. - Ф-фу! Теперь только Акела…
- Ма-лыш! Ма-лыш!
Почти весь класс болел за него. Никто не ожидал, что этот невысокий паренек дойдет так далеко. Волчата же вместе с тигром как могли поддерживали своего товарища. - Давай Акела, давай! Сделай его!

- И - тридцать шесть!
Малыш с отчаянием почувствовал, что больше не может. Руки онемели и уже почти не слушались, спина казалась тяжелой как мешок с цементом. Стиснув зубы, он из последних сил медленно выпрямился. - Ну как там? Как?
- И - тридцать семь! …
Счет прозвучал как приговор. Малыш бессильно рухнул на пол. Все было закончено для него. Все было напрасно. А физрук продолжал и продолжал свой убийственный счет.
- И - сорок! И - сорок один! Все!!!

Все окружили Акелу. Волчата подняли обессиленного победителя. Тот дышал как паровоз и довольно улыбался.
- Ну ты молоток! - Хоршев, ухмыляясь пожал ему руку. - Далеко пойдешь, если вовремя не остановят…
Девчонки наперебой поздравляли героя и усиленно кокетничали:
- Акела, покататься-то дашь?
- Дашь покататься?
Он небрежно отвечал:
- Легко! Но только после меня…
Малыш, не в силах видеть триумф соперника, повернулся и ушел в пустой класс. Там он нашел свою парту, залез под нее и горько разрыдался.

- Внимание! Тишина! - Модест призвал школьников к порядку. - Стройтесь у стены. Освободите место. Сейчас Андрей Хоршев будет ставить рекорд школы. Так что смотрите и учитесь, как надо заниматься физкультурой.
Враз притихшие ученики увидели как будущий чемпион медленно вышел на середину «площади». Затем снял верхнюю майку-спортивку, обнажив мощные плечи и руки. Повращав плечами, он стал умело разминать мышцы.

Девушки восхищенно смотрели на бугрящиеся мускулы атлета. Они еще никогда не видели его таким. Подружки перешептывались и хихикали, не отводя глаз от могучей фигуры.
- Вот это да!
- Ну Хоршев дает!
- Ужас какой! …
Закончив разминку, он опустился на пол и приготовился, сосредоточенно глядя вниз. Физрук поднял руку. Все замерли.
- Начали! И р-раз! И два. И три…
Хоршев начал. Под одобрительные выкрики зрителей он мерно двигался как заведенный механизм. Его действия были отработаны и точны, он ровно дышал в такт движению.
- Сорок два!!!
Физрук торжественно поднял руку. Раздались аплодисменты. Хоршев на мгновение остановился и, повернув голову, взглянул на Акелу. Тот лишь пожал плечами.
- Лыжи все равно мои…
Модест торжественно выкрикивал все возрастающие числа. Андрей все так же без устали сгибал и разгибал мощные руки. Вверх-вниз, вверх-вниз! Счет уже перевалил на вторую сотню…

Проходящая мимо пионервожатая остановилась и стала незаметно наблюдать за зрелищем. Широко раскрытыми глазами она разглядывала школьного богатыря, о котором было столько разговоров.
- Боже, какая спинища! Мускулы прямо так и бугрятся. А руки, руки! Просто ужас какой-то. Вот силища-то, наверное… Такой обнимет - не вздохнешь.
Марина покачала головой и пошла дальше…

- Сто девяносто восемь, сто девяносто девять…
Модест уже заметно устал. Слегка охрипшим голосом он сопровождал по-прежнему неутомимого рекордсмена. Зрители вовсю помогали учителю, хором выкрикивая запредельные числа.
- Двести!!!
Хоршев на секунду остановился, затем раздвинул ноги пошире, перевел правую руку на центр, а левую спрятал за спину. И под взгляды пораженных зрителей продолжил отжимания уже на одной руке…

Зазвеневший звонок прервал чемпионскую серию аж на двести шестьдесят втором повторе. Хоршев поднялся и победно вскинул руки. Он тяжело дышал. Счастливый Модест с трудом пробился сквозь обступившую рекордсмена толпу друзей и поклонниц.
- Ну, Андрей! Это просто… просто фантастика! Никогда такого не видел! - Физрук пожал силачу руку. - Молодец!
Высыпавшие в коридор ученики изумленно смотрели на столпотворение. Семиклассники тут же стали делиться с остальными своей сенсацией. Весть о запредельном рекорде мгновенно разошлась по «лесному народу». Ее передавали из уст в уста, постоянно перевирая и преувеличивая.

Восьмиклассники стояли отдельной группой. Старшаки усиленно делали вид, что происшедшее не представляет собой ничего особенного. - Подумаешь! Несерьезно все это… - Они привыкли, что почти все школьные достижения были исключительной прерогативой восьмого класса. И сейчас ни за что не хотели признаться, что кто-то их смог превзойти.

Мишка Климов по прозвищу Клим считался признанным лидером восьмого. Он стоял в окружении товарищей и задумчиво смотрел на богатыря-рекодсмена. До сих пор их интересы не пересекались, и старшаки с волчатами сохраняли молчаливый нейтралитет. Но Клим понимал, что бесконечно так продолжаться не может. Рано или поздно им придется выяснить, кто останется в школе главным…

На покрытой свежевыпавшим снегом игровой площадке резвилась малышня. Третьеклашки с воплями и визгами носились взад и вперед, радуясь жизни и хорошей погоде. Они кидались снежками, боролись и словно тараканы расползались во все стороны.
- Семенов! Ты зачем толкнул Лену в сугроб? Ну-ка помоги ей подняться!
Марина стояла рядом и привычно следила за малолетними шалопаями. Они доставляли ей немало хлопот и поначалу сильно раздражали. Но за несколько лет в санаторке она как-то успела свыкнуться с такой работой, и ныне просто механически выполняла свои обязанности.

По должности Марина Алексеевна числилась в школе как пионервожатая. Но вся пионерская работа в лесной ограничивалась ежегодным приемом детей в почетную дружину. И поэтому главным образом в ее обязанности входило присматривать за младшим классом на дневной прогулке, да дежурить в учительской. Работа эта была невероятно скучна для молодой интересной женщины, и она в свободное время подыскивала себе место с перспективой. Желательно секретарем в каком-нибудь серьезном предприятии, которые как грибы нарождались в то веселое время разгара перестройки.

Дети с визгом неслись вниз по ледяной горке. Марина вздохнула. Что-то не заладилась у нее жизнь. Тоска, скука. Она вспоминала себя полной надежд и радостных устремлений выпускницей пединститута. Затем распределение в какую-то заштатную школу с «дебильным» уклоном. Грошевая зарплата, которой не хватало ни на что. И наконец, перевод в эту лесную обитель по протекции подруги ее матери - работника РайОНО.

Личная жизнь тоже не задалась. Хотя знакомые считали ее брак с очкариком-инженером счастливым, на самом деле это было не так. Марина вышла замуж не по любви. Просто она устала быть одна и хотелось какой-то поддержки, в том числе материальной. Игорь, тогда еще просто ухажер, увлеченно расказывал о своих перспективах в родном НИИ, о том как его ценит начальство, и что в ближайшее время ему обещали дать лабораторию. А дальше… дальше все будет просто чудесно. И Марина решилась на замужество.

Сейчас она горько раскаивалась в этом опрометчивом шаге. Все планы Игоря оказались пустышкой. Никакой лаборатории ему не дали. Конечно, это были «интриги завистников». Он так и остался инженером-технологом второй категории. А сейчас стало и совсем плохо. По всей стране начались задержки зарплаты, и ПНИИРС вот уже четыре месяца не платил сотрудникам вообще ничего. Жили только на деньги Марины.

Но даже и не это было главным. Самым ужасным было то, что Игорек оказался совершенно несостоятельным в постели. Худой болезненный муж и на десять процентов не мог удовлетворить сексуальные потребности молодой и горячей женщины. Мало того, что у него вставало не чаще, чем раз неделю, он еще и страдал ранней эякуляцией. Редкие половые акты длились не более минуты, затем муж бревном отваливался в сторону и тут же засыпал. А распаленная жена металась по постели, проклиная супруга-импотента…

Вдали показалась группа ребят. Четверо пацанов, ведомые шкафом-предводителем, торопливо пробирались по снегу в сторону одинокого домика. На ходу они что-то увлеченно обсуждали, размахивали руками и весело толкались друг с дружкой.
- Опять эти качаться пошли, - подумала Марина. - Вот у них все в порядке. Заняты своими тренировками, ни до кого им дела нет. И этот с ними…

Марина вздохнула и закрыла глаза. - Хоршев, Хоршев… С того самого дня, как она увидела этого богатыря на уроке физкультуры, мысли о нем не переставали посещать молодую женщину. Перед глазами вставала широченная спина с перекатывающимися узлами мускулов. Мощные руки с железными бицепсами. Крепкая шея атлета…

Она пыталась гнать эти мысли прочь. Как такое возможно? Она же в два раза старше этого местного супермена. Нельзя ей этого! Но желание оказывалось сильнее разума. С каждым днем истомленную женщину все больше захватывали крамольные мысли. Закрыв глаза, она представляла себя в его стальных объятиях, и тогда теплая волна прокатывалась по ее телу, отдаваясь сладостной резью внизу живота…

По роду работы она почти не общалась со старшеклассниками. Но как-то раз ей пришлось организовывать субботник по уборке школьных помещений. Завуч посоветовала обратиться за помощью к Хоршеву, так как его слово обладало громадным весом у ребят, и он мог помочь в организации мероприятия. Вообще, руководство школы в подобных случаях нередко прибегало к услугам этого здоровяка, взамен закрывая глаза на его «качалки».

При разговоре Марину поразила его какая-то неестественная «взрослость». Хоршев совсем не походил на школьных малолеток. При обсуждении плана этот силач спокойно и уверенно общался с вожатой совершенно на равных, и даже в какие-то моменты сам вел беседу. Марину посетила странная мысль, что это именно она является более молодой из них двоих. Нет, конечно парень обращался к ней на «Вы» и по имени-отчеству. Но при всем том было очевидно, что он просто поддерживает правила игры. И если вдруг эти правила перестанут его устраивать… то лучше об этом даже и не думать.

- Все, все! Собираемся, строимся! Идем на обед. - Марина стала собирать по сугробам разбежавшихся ребятишек. - Всем отряхнуться, привести себя в порядок!
Построив наконец детвору в колонну, она повела их в столовую.

Заканчивался очередной учебный день. Отправив детей на дневную прогулку, педагоги засобирались домой. Марина сидела за столом в учительской и уныло наблюдала, как учителя одевают пальто и шапки. Ей самой предстояло сидеть здесь еще пару часов, до самого обеда.
- Мариночка, - обратилась к ней завуч. - Не в службу, а в дружбу. Составь пожалуйста планчик мероприятий на февраль. А то месяц кончается, а у меня все руки не доходят. Проверка нагрянет - будут неприятности.
Вожатая покорно согласилась. - Хорошо, Юлия Ивановна.
- Да, вот еще что. Я тут вызвала Хоршева на пол-первого. Надо поговорить по дисциплине. Но у меня сегодня запарка, совсем нет времени. Ты ему передай пожалуйста, что пусть завтра зайдет. Хорошо?
- Ладно, передам.
- Ну до свидания, Мариночка.
Завуч вышла, прикрыв за собой дверь, и вожатая осталась одна. Вздохнув, она достала большой лист бумаги и стала расчерчивать его карандашом. Затем медленно, красивым почерком принялась заполнять таблицу мероприятий. Старательно вписывая текст, она не заметила, как расстегнулась верхняя пуговица на блузке.

В дверь постучали.
- Здравствуйте, Марина Алексеевна, - раздался голос Хоршева. - А мне бы Юлию Ивановну.
- Здравствуй, Андрей. Ты знаешь, она… - Марина подняла голову и осеклась. Она успела перехватить взгляд ученика, направленный на ее грудь. Он быстро отвел глаза, но вожатая могла голову дать на отсечение, что этот большой парень интересуется ею как женщиной. Вот так та-ак!
- Она скоро придет, просила подождать. Ты садись, посиди.
Глядя как Хоршев устраивается напротив, Марина в панике шептала про себя, - Что я делаю, что делаю? Я с ума сошла! - Стараясь не подавать виду, она снова наклонилась над планом.

Прошла минута в полном молчании. Марина изо всех сил старалась делать занятой вид, но на самом деле работа не клеилась. Рука дрожала, и строки текста путались в голове. Она просто физически ощущала, как сидящий напротив парень пожирает глазами открытую полоску кожи. Возбуждение стало волнами накатывать на тело женщины. Она сжала свои бедра, едва удержавшись от стона.
- Не могу я больше, не могу! Плевать на все. Сейчас или никогда!

Не поднимая головы от плана, она расстегнула еще одну пуговицу, наполовину обнажив пышный бюст. Хоршев вздрогнул и замер. Всегдашняя невозмутимость покинула его. Вытаращив глаза, он открыто уставился на полурасстегнутую блузку, из под которой мягкими полушариями выглядывала нежная грудь в кружевном лифе.
- Ну что ты сидишь? Ну что сидишь? - лихорадочно думала Марина. - Неужели тебе еще не ясно? Господи, помоги мне пройти через все это!

- Андрей, подойди пожалуйста. Хочу посоветоваться с тобой.
Хоршев как зомби поднялся и, обойдя стол, остановился рядом.
- Жарко что-то. - Марина расстегнула еще две пуговицы. - Вот посмотри, что сюда еще можно вписать?
До парня наконец дошло. Он зачарованно смотрел на открывшееся зрелище. Ему еще никогда не доводилось видеть женскую грудь так близко. Сверху она была почти полностью открыта, маленькие чашечки бюстгалтера скрывали только одни соски.
- Что вписать? - хрипло спросил он, почти ничего не соображая.

Марина посмотрела на его брюки. Там было уже все в порядке. Штаны оттопыривались, вздымаемые возбужденным членом. - Нет, надо его подтолкнуть! - Она на мгновение закрыла глаза и решилась.
- Андрюша, ты с женщиной когда-нибудь был?
- Не, не был.
- Подожди, - прошептала Марина. Она встала, подошла к двери и заперла ее на ключ. Затем, взяв Хоршева за руку, повела его в кабинет директора. Закрыв дверь, повернулась и сбросила блузку на диван. Подойдя к стоящему в оцепенении парню, обняла его за шею и с наслаждением прижалась.
- Поцелуй меня!

Он осторожно обнял женщину и неумело чмокнул. Марина слегка застонала и впилась губами в ответном поцелуе. Небывалое доселе возбуждение охватило ее. Она вся дрожала от нетерпения, бедра сводило от предвкушения приближающегося секса.
- Целоваться потом научу! А сейчас раздевайся!
Марина быстро расстегнула на себе лифчик и обнажила роскошную грудь. Затем спустила юбку,чулки, оставшись в одних трусиках. Хоршев стоял, не в силах оторвать глаз от женского тела.
- Ну что же ты? Раздевайся!

Андрей стал торопливо расстегивать пуговицы на рубашке. Трясущиеся руки не слушались, он с трудом сдерживался, чтобы не разорвать проклятую рубашку одним махом. Не в силах больше терпеть, Марина сама расстегнула парню ширинку и сбросила брюки вместе с трусами на пол.
- Блин! Вот блин! - Хоршев все еще возился с непослушной рубашкой.
Марина завороженно смотрела на огромный член, вздыбившийся кверху и подрагивающий от напряжения. Она схватила его рукой и сжала. Вдруг парень застонал и страшно напрягся. Из головки его орудия выплеснулась мощная струя жидкости. Горячая сперма залила живот женщины белым потоком…